Немного из книги "Прекрасна ли истина?" О.П.Мороза

Из введения:

"Подобно тому, как художник выражает свои мысли и чувства в красках, скульптор - в глине, музыкант - в звуках, так и профессионал от искусства науки использует формулы и законы, которые, подобно всякому обогащенному отражению окружающего нас мира, являют собой степень красоты." <...>

"Всем хорошо известно чем занимаются ученые. Если бы речь шла просто о выдумывании формул, о сочинении теорий, о рисовании графиков и диаграмм, аналогия с искусством была бы очевидной. Но ведь и формулы, и графики, и теории отнюдь не результат свободного полета фантазии. За ними в конце концов реальный мир. Они обязаны быть его отражением. Иначе они никому не нужны." <...>

"И все-таки сходство научного творчества с творчеством художественным в самом деле существует. Если пристально приглядеться к работе тех ученых, о которых говорит профессор Альвен, можно действительно заметить удивительную вещь: многие из них стремились построить свои теории по законам красоты, несмотря на то что представление о красивом в природе от века к веку менялось. Автор этой книги и поставил себе целью хотя бы приблизительно, хотя бы пунктирно, на примере творчества некоторых выдающихся ученых проследить основное направление этих перемен - путь развития идеи, согласно которой истина прекрасна."

Итак, на примере Платона:

"...душа (Вселенной) состоит из неких трех сущностей - из той, что неделима и вечно сама себе тождественна; из той, которая "претерпевает разделение в телах", и третьей, образуемой путем смещения первых двух. Создав эту триединую душу, творец разделил ее на "нужное" число частей. Причем деление он проводил в соответствии с некоторым принципом: получаемые части находились между собой в определенном соотношении. Первую часть демиург (творец, мастер, бог) выбирал произвольно, не налагая на нее каких-либо условий. Вторая была вдвое больше первой. Третья - в полтора раз больше второй и в три раза больше первой. Четвертая - вдвое больше второй. Пятая - втрое больше третьей. Шестая - в восемь и седьмая - в двадцать семь раз больше первой.
Т.е. получались своего рода "наборы" из семи цифр, которые относились друг к другу как 1 : 2 : 3 : 4 : 9 : 8 : 27.
Кажется, что за странный ряд? Однако он будет представляться нам менее странным, если мы примем во внимание, что Платон положил в его основу принцип "двойных и тройных промежутков". Иными словами, здесь, по сути дела, соединены два ряда: 1 : 2 : 4: 8 и 1 : 3 : 9 : 27, две геометрические прогресии, или две пропорции, как зовет их Платон" <...>

"Но этого мало. Выбранная Платоном семерка последовательных цифр образует еще некоторое сочетание музыкальных тонов: 1: 2 - октава, 2 : 3 - квинта, 3 : 4 - кварта, 4 : 8 (т.е тоже 1: 2) - опять октава, 8 : 9 - целый тон. Отношение 8 : 27 представляется в иде трех отношений - 8/16 x 16/24 x 24/27. Это октава, квинта и целый тон.
Подобно пифагорейцам, Платон наполняет мироздание неслышимой музыкой. Неслышимой и "невидимой" - ведь невидима душа космоса, устроенная по правилам музыкальной гармонии.
Однако и на этом философ не останавливается. Его творец делит образовавшиеся части души на еще более мелки, так, чтобы остались только кварты и целые тона. Октава делится на кварту и квинту (1/2=3/4 x 2/3), а квинта - на кварту и целый тон (2/3=3/4 x 8/9). Наконей, Платон пытается все свести к целым тонам, видимо, считая тон неким музыкальным "кирпичиком", элементом мироздания. Но кварта на тона не расчленяется, получается еще некоторый остаток (3/4=8/9 x 8/9 х 243/256). Платон примиряется с тем, чтобы кварта состояла из двух тонов и остаточной доли 243/256.
Итак, вся космическая душа разделена на одинаковые космические доли, символизирующие ее гармонию, хотя время от времени через какое-то число гармонических частей встречается негармоническая часть, остаток. По-видимому, она призвана означать, что некоторый, пусть незначительный беспорядок, незначительное несовершенство все же свойственны космосу, ведь космос - это не вечное, а возникшее, это лишь подобие некого вечного и наисовершеннейшего "образца", вероятно, самого демиурга. А подобие, конечно же, чем-то должно отличаться от того, чему оно подобно, притом не в лучшую сторону.
Впрочем, сам Платон никак не поясняет, зачем ему надобны все эти деления. О причинах его появления лишь стороят догадки его многочисленные комментаторы, которые к тому же не всегда согласны между собой"

Позже, возможно, допишу по Платону еще немного...